Женя, Женечка и «Катюша». Покадровая реставрация изображения и звука!

Производство: Ленфильм, 1967г.
Режиссер: Владимир Мотыль
Сценаристы: Владимир Мотыль, Булат Окуджава

В ролях: Олег Даль, Галина Фигловская, Михаил Кокшенов, Павел Морозенко, Георгий Штиль, Марк Бернес, Адольф Ильин, Любовь Малиновская, Владимир Федоров, Нелли Гуцол, Галина Игнатова, Николай Мартон, Александр Ульянов, Бернд Шнейдер, Владимир Ильин, Булат Окуджава

Песни исполняют Саша Кавалеров и Булат Окуджава.

Солдат Женя Колышкин - хрупкий интеллигент с Арбата - сплошное недоразумение в военных буднях. Отправившись в предновогоднюю ночь за посылкой, он натыкается на немецкий блиндаж. Ему удается спастить, но гауптвахта неизбежна.
Незавидную участь Жени скрашивает Женечка - связистка полка катюш. Пройдет время и они встретятся в громадном пустом доме в освобожденном городе, где сыграют в прятки… Одна из самых нежных картин о войне.

Из интервью с режиссером фильма Владимиром Мотылем ( на фото):

– Владимир Яковлевич, Вашему прекрасному фильму «Женя, Женечка и "катюша"» исполняется, ни много ни мало, сорок лет. Пожалуйста, расскажите, как Вы пришли к созданию этой картины.

– Не попав ни на Высшие режиссерские курсы, ни во ВГИК, я проработал несколько лет в театре, в разных городах, в основном в Екатеринбурге, тогдашнем Свердловске. В кино я дебютировал в 1963 году с фильмом «Дети Памира». Этот дебют был хорошо принят критикой, Таджикская республика отметила его Государственной премией, а мне присвоили звание заслуженного деятеля кино Таджикистана и Почетного гражданина Душанбе, в общем, я получил все лавры. Но в российском кино начать работать было почти невозможно, так как я не хотел вступать в штат студий. На «Таджикфильме» я работал вне штата, потому что не мог и не хотел находиться под этим прессом – партком, обком, дирекция… Я предпочитал хотя бы относительную свободу от всех этих заседаний, худсоветов. И, надо сказать, «Таджикфильм» меня уже избаловал в этом отношении – так, мне предоставили возможность объехать все центральноазиатские страны, подготовиться к моему дебюту, и даже съездить в экспедицию на Памир. Взращенный в этих условиях, я энергично принялся за работу. Пишу первую сценарную заявку – ее заваливают, пишу вторую – заваливают, третью – заваливают, предоставляю на «Мосфильм» готовый сценарий – заваливают… Таким образом, перед «Женей, Женечкой и "катюшей"» у меня была в кинематографе отчаянная ситуация, даже было впечатление, что только в театр и можно будет вернуться, что мечта жизни на «Детях Памира» рухнула. И тогда я решил прислушаться к конъюнктуре. В советской печати в то время с подачи Главного политического управления Советской Армии появлялись публикации о том, что молодежь отлынивает от армии, а кинематограф никак не реагирует на эту острую проблему. Дескать, на Западе есть комедии на военную тему, – «Бабетта идет на войну», «Мистер Питкин в тылу врага», – а нам этого не хватает. И я подумал, что в эту лазейку мне, может быть, удастся пролезть.

– Как вышло, что Вашим соавтором в работе над сценарием фильма «Женя, Женечка и "катюша"» стал Булат Окуджава?

– Я был горячим поклонником его творчества. Еще будучи с ним не знаком, я взахлеб прочитал его повесть «Будь здоров, школяр», и ее интонации, ее мягкий юмор и ее истинная правда о войне, на фоне героических публикаций, меня навела на идею сюжета о школьнике-интеллигенте, который попадает на войну, и все время у него все невпопад. И там должна вспыхнуть какая-то любовь, которая даже может обернуться трагедией, – ведь это все-таки война, – и он даже может быть виновником этой трагедии. Вот такие общие черты сюжета. И когда я написал заявку, где уже были все персонажи – и Женя Колышкин, и Женечка Земляникина, и Захар Косых, страниц на двадцать пять машинописных, – я отправился в Ленинград, где в это время жил Окуджава. Когда он прочел заявку, то спросил: «А при чем тут я? У вас есть сюжет, есть характеры, все намечено, беритесь и пишите». Я ему сказал: «Булат Шалвович, я поклонник вашей обруганной в печати книги «Будь здоров, школяр», мне очень понравились те детали, которые вы привнесли из настоящей жизни, ведь вы были на войне, в отличие от меня. Пожалуйста, подумайте об участии в работе над сценарием, мне бы хотелось, чтобы мы были соавторами, я очень нуждаюсь в вас. Ваши диалоги, ваш язык мне очень близки и дороги». И он согласился. Причем Булат не цитировал ничего из «Школяра», он оказался очень послушным соавтором, и у нас никогда не возникало споров. Он всегда принимал к сведению то, что я хотел, и, выслушав мои пожелания, набрасывал ту или иную сцену. Помните одну из самых ярких комедийных сцен фильма, когда Захар Косых слышит разговор Жени и Женечки по телефону и принимает его на свой счет? Я придумал сюжет этой сцены, а Окуджава написал сам диалог. Мы жили и работали тогда в Ялте. Булат удалился часа на полтора, а затем принес мне диалог. Я покатывался, падая со стула, а Булат говорил: «Что, нравится?» У него была такая манера – когда его хвалили, он как бы удивлялся этому. Это было некоторое лукавство, он знал себе цену, но говорил: «Что, нравится, да? В самом деле, нравится?». Я ответил: «Булат, да это прекрасная сцена!»

– Как этот совместный сценарий превратился в фильм?

– Когда работа у нас была закончена, я отдал сценарий на «Мосфильм», который его благополучно закрыл как не соответствующий указаниям партии и правительства, а также Главного политического управления Армии. Там был трагический финал, а чиновникам нужно было, чтобы был счастливый конец. Тогда я снова отправился в Ленинград, на «Ленфильм», в наиболее либеральное Третье творческое объединение Владимира Венгерова, благодаря которому были созданы несколько лучших фильмов того времени. Там прочитали сценарий и сказали: «Давайте снимать!» Мы сделали кое-какие поправки, и сценарий уже был готов к запуску, но затем снова остановлен и приказом дирекции совсем закрыт. Мне сказали, что эта тема совсем не ко двору, то есть повторился весь тот набор аргументов, который я слышал на «Мосфильме». И как Объединение ни пыталось убедить руководство «Ленфильма» в обратном – ничего не получалось. Тут еще мешало – и об этом меня предупреждали в Госкино – участие в написании сценарии Булата Окуджавы. Мне говорили: «Не бери его в соавторы, этот человек под подозрением, он не подчиняется никому». Тем более что книга «Будь здоров, школяр» была обругана всей прессой, а сборник «Тарусские страницы», где она была опубликована, был просто разгромлен. В общем, рухнула пятая или шестая моя затея.

– Как же вам удалось добиться того, чтобы фильм был снят?

- Подходит пленум Союза кинематографистов, и я подкарауливаю в фойе будущего председателя Госкино Филиппа Ермаша. Я подошел к нему и сказал: «Филипп Тимофеевич, вы выступали на Ленинском комитете в присутствии высших партийных руководителей, и допустили грубую клевету в мой адрес и в адрес фильма «Дети Памира»( а такой факт действительно был). Я могу вам обещать, что я обращусь в Центральный комитет КПСС, и факт клеветы подтвердит Вениамин Каверин и председатель Ленинского комитета Тихонов». Ермаш покрылся краской, как вареный рак. Он что-то забормотал: «Ты подожди, подожди, еще ничего не решено… У тебя какие проблемы, с какой-то военной картиной? Ты подожди, сейчас разберемся…» В этом время мимо проходит Илья Киселев, директор студии «Ленфильм». Ермаш, который даже не читал сценарий фильма «Женя, Женечка…», кричит ему: «Илья Николаевич, что там у вас с этой военной комедией, как там она называется-то?.. Сейчас молодежь не идет служить, нам нужна военная комедия, а вы маринуете, что за безобразие?!» Киселев напрягся и тут же соврал: «Я уже подписал приказ о запуске!» И вот так началась эта картина – не было бы счастья, да несчастье помогло.

– Владимир Яковлевич, какая самая сложная, но одновременно интересная задача стояла перед вами при работе над фильмом?

– Самое главное было – отыскать исполнителей главных ролей на роли Жени, Женечки и Захара Косых. На роль Женечки мне пришлось разыскивать актрису Галину Фигловскую. Кажется, она закончила Щукинское училище, но по актерской специальности не работала. У нее было второе инженерное образование, и она трудилась в закрытом секретном учреждении. Установить ее фамилию оказалось непростым делом, но мне все-таки помогли ее бывшие друзья. Она страшно удивилась, так как считала, что ее актерская карьера не состоялась. Так я нашел Женечку. На роль Захара Косых молодой начинающий актер Михаил Кокшенов подошел сразу же, после первой пробы, он очень точно «попал». А с главным героем мне помогло то, что к работе над одним из своих предыдущих, запрещенных властью фильмов я предполагал привлечь, в числе нескольких кандидатов, Олега Даля. Несмотря на малое внешнее сходство с персонажем, внутренне он очень подходил, он мне понравился по ролям в театре «Современник».
И вот во время отбора актеров для фильма «Женя, Женечка и "катюша"» у нас состоялась встреча с Далем. Он сразу поразил меня тем, что в те аскетичные по модам времена он был одет в ярко-малиновый вельветовый пиджак! И держался он очень независимо. Вообще, Даль редко отвечал на вопросы, глядя в глаза, в основном смотрел куда-то в сторону. В ответ на мое предложение сниматься в моем фильме он сказал очень независимо: «Пожалуй, можно…» И это несмотря на то, что он уже тогда был не избалован ролями. Это главное качество, которое я в нем увидел, которое мне импонировало – его абсолютная независимость. В первой беседе мы обсудили какие-то общие вопросы, он с чем-то не соглашался, а затем я уже дал ему сценарий и пригласил его на пробу в Ленинград.

– И как же началась Ваша работа с этим талантливым актером?

– Первая проба была полный провал. Видимо, он был не в форме, возможно, перед этим «погулял» в Москве, сейчас уже трудно сказать. Уже тогда ходили слухи, что Даль – из запойных, но это ложь, я могу смело это утверждать. Ведь сняться в роли Жени Колышкина в состоянии запоя, где он присутствовал в кадре почти постоянно, от сцены к сцене, было невозможно. Но он так мне понравился во время первого разговора! Интуитивно меня к нему притягивало – так тонко, так самостоятельно мыслить, смотреть на вещи в отличие от критики и устоявшегося мнения о том или ином актере, режиссере, явлении… Мне его независимость была очень нужна для этой роли, ведь главное качество Жени Колышкина – это его неадекватность окружающему. Он живет в своем фантастическом, выдуманном, иллюзорном мире… Он совершенно не ощущает, что он на реальной войне, и от этого происходят все его приключения. Даль был точный, снайперский выбор на эту роль.

– Наверное, этот фильм – даже не трагедия и не комедия, а фильм о любви, и этим он еще ценен?

– В данном случае я говорил о характере моего главного героя, хотя и любовь на войне – тоже, казалось бы, совершенно неуместна. Поэтому любовь и сцементировала весь сюжет. Почему я так долго искал актрису на роль Женечки? Потому что это должна была быть обаятельная, привлекательная женщина, но немного «грубоватой» внешности. Галину Фигловскую я впервые увидел на фотографии, и мне сразу понравились ее чувственные губы – страстные губы и для платонической, и для физической любви. Она не красотка, но точность ее портрета заставила меня искать ее, и, наконец, найти.

– Какова была дальнейшая судьба фильма после того, как он был снят?

– Это особая глава нашего рассказа, потому что фильм «Женя, Женечка и "катюша"» был первым запретом на профессию для режиссера Мотыля. Эта картина была признана вредной, вся критика ее освистала. Пресса была полна очень резких и оскорбительных выступлений. Фильм все же шел «третьим экраном», по клубам и окраинным кинотеатрам, и имел очень широкий успех. Зрители поняли, что если власть так ругает фильм, то, значит, там что-то есть. Тем не менее, картина была фактически под запретом, и под запретом был я как режиссер. За мои сорок лет режиссуры я ставил один фильм за четыре-пять лет, потому что четыре-пять моих тем, – иногда я доводил их до расширенной сценарной заявки, иногда до сценария, – как правило, закрывались. Например, я написал заявку, которая называлась «Комета, судьба моя» об Иване Анненкове, и ее тоже «зарубили», но потом эта тема отозвалась в моем фильме «Звезда пленительного счастья». В это тяжелое время, когда мне больше не светило работать в кино, мне было очень трудно, в особенности потому, что к кино я «прикипел» еще с детского возраста. Я рос в ссылке, и единственным выходом в мир культуры для меня был экран «передвижки», который достигал североуральских широт, где после гибели в Соловках арестованного отца я жил со ссыльной матерью. С детских лет кино для меня было всем, я не представлял себя без кинематографа, и другой профессии, кроме кинорежиссера. И когда «зажали» фильм «Женя, Женечка и "катюша"», это для меня был очень сильный удар, я понимал, что эту ленту власти мне не простят и не дадут больше работать в кино. Уезжая на Юг отдохнуть, я в отчаянии даю телеграмму министру Алексею Косыгину. Он был в правительстве прагматиком, очень ратовал за хозрасчет. Я дал ему телеграмму на триста слов, и там была такая фраза: «Даже преступнику объясняют, за что его судят. Меня запретили без всяких объяснений. Фильм «Женя, Женечка и "катюша"» пользуется успехом у зрителей, об этом вам нетрудно узнать», и так далее, подпись – «Мотыль». И я уехал на Юг, но буквально через день после моего приезда туда получил правительственную телеграмму из Совета министров от секретаря Косыгина: «Алексей Николаевич рассмотрел вашу просьбу, фильм «Женя, Женечка и "катюша"» допущен к экрану и препятствий с выходом этой картины к зрителю нет». И после этой телеграммы мне рассказали, что Косыгин пришел на просмотр фильма, и якобы на середине он поднялся и сказал: «Ну, вообще чепуха какая-то, но зритель смотреть это будет, так что пускай этот фильм зарабатывает деньги…» В итоге аудитория картины составила более двадцати миллионов кинозрителей.

Зачем равнодушному сказка?

«Женя, Женечка и “катюша”», строго говоря, фильм не «полочный»; в конце 60-х годов он шел на экранах и шел довольно успешно. Конечно, большинство зрителей, для которых она выпущена сегодня в повторный прокат, ее не видели и, возможно, даже и не подозревали о существовании этой ленты, и я, зритель того же что и авторы «Жени, Женечки..» поколения, смотрел ее новыми глазами честно говоря, сильно удивлялся, почему эта, одна из лучших, с моей точки зрения, военных комедий, на много лет выпала из нашего поля зрения: может быть, «Женечку...» затмило ослепительное сияние «Белого солнца пустыни», поставленного тем же режиссером, Владимиром Мотылем.

Конечно, перед нами сказка, но в отличие от множества сказок, рассказанных с экрана отечественным кинематографом, она ни за что иное себя не выдает. И разве когда-нибудь мудрая и добрая сказка была ненужной? «Сказки пишут для храбрых, зачем равнодушному сказка...»— категорически утверждал один поэт. Впрочем, «Женя, Женечка...»— сказка, прямо скажем, нетрадиционная. Женя Колышкин сильно отличается от сказочного героя. Сказочный солдат всегда умелец, он и суп из топора сварит, и девицу-красавицу удалью пленит. А Женя — неумеха и растяпа, постоянно попадающий по своей неприспособленности к фронтовой обстановке в нелепые ситуации. Но почему же тогда этому нескладному мальчику отданы не только наши симпатии, но и — что для него куда существеннее — отдала сердце связистка Женечка Земляникина, хотя ей симпатизировали более мужественные воители?

Потому, должно быть, что ее Женя — бесхитростная душа, простодушный мечтатель — остался и на войне человеком, война его не ожесточила, не сделала циником. Хотя Колышкин совсем не трус, но понять негодование его командиров можно: с такими солдатами войну не выиграешь. Но и без таких тоже не выиграешь.

Абсолютный поэтический слух Булата Окуджавы подсказал ему песенку, с которой начинается и которой кончается фильм. Казалось бы, какое отношение к Великой Отечественной имеют загадочные капли датского короля («или королевы»), разыскиваемые по всему свету неведомыми кавалерами, а вот, поди ж ты, песенка дает точный настрой к фильму, до очень высокой, звенящей ноты обостряя ощущение несовместимости молодости, счастья, любви с войной, смертью, ненавистью, с тем, может быть, и прославленным, но страшным оружием — гвардейскими минометами, которые обслуживает Колышкин. В фильме много смешного, но в основе своей «Женя, Женечка...» достаточно грустный фильм, именно в силу этой несовместимости.

А не грех ли вообще смеяться над фронтовыми солдатиками? Плакать надо над их горькой судьбой, а не смеяться. Что же, плакать, конечно, надо, но улыбаются же люди даже сквозь слезы, если понимают, что тот, кто хочет их рассмешить, делает это, чтобы облегчить им жизнь, чтобы спасти их от стрессов, чтобы помочь им выжить в конце концов. Не над солдатами, а над собой смеются авторы картины, над нами, над нашей общей незащищенностью.

Хочется сделать множество комплиментов сценаристам, актерам, композитору, но прежде всего этот фильм режиссерский. Только пересмотрев «Женю, Женечку...» сейчас, я осознал, какое количество режиссерских находок В. Мотыля было заимствовано из фильма другими постановщиками, без ссылок, разумеется, на источник, но, может быть, в том-то и состоит истинная заслуга первооткрывателей. Кинематографические находки трудно описать словами, все равно, что пытаться на бумаге пересказать секреты музыки...

Прекрасен оптимизм картины, жизнеутверждающая уверенность ее героев и ее создателей в том, что вопреки всем трагическим потерям добро на Земле восторжествует. И вот этот-то оптимизм, который и войну помог нам выиграть и который, казалось бы, надо было трепетно беречь и пестовать, потому что только он смог бы поспособствовать сотворению чуда в нашей стране, был грубо и расчетливо затоптан хмурыми, неулыбчивыми людьми.

Нашлись, однако, умные люди, которые добились выпуска картины в прокат, а через некоторое время поручившие вдрызг разруганному режиссеру постановку «Белого солнца пустыни». Что же касается критики, то на страницах центральной прессы лишь А. Зоркий выступил в поддержку фильма, некоторые — немногие, правда,— присоединились к официальной точке зрения, остальные благоразумно промолчали. Да и я сам отважно пишу положительную рецензию на «Женю, Женечку...» через двадцать лет.

Конечно, нынешние молодые зрители будут смотреть фильм Владимира Мотыля и Булата Окуджавы не моими, затянутыми сильной ностальгической пеленой глазами. Но, буду надеяться, они почувствуют искренность «Жени, Женечки...» и догадаются, что жизнь не имеет ничего общего с казенным, насаждавшимся сверху оптимизмом, который якобы должен быть присущ всем советским людям вне зависимости от того, что вокруг них происходит.
Всеволод Ревич
«Советский экран», № 7, 1989 год

Факты о картине:

Съёмки фильма частично проходили в Калининграде. Опрокидывание канистры с бензином происходит на фоне Кафедрального собора — единственного в России готического собора XIV века.

Кинопремьера в СССР — 21 июля 1967 года.

Кинопрокат в СССР — 24,6 млн зрителей.

Последняя роль в кино М. Бернеса. По непонятнным причинам её озвучил другой актёр.

Размер: 1,36 Gb
Длительность: 80 мин
Формат: DVDRip, avi

Video: DivX 5 720x544 25.00fps 1989Kbps
Audio: Dolby AC3 48000Hz 6ch 448Kbps

http://rapidshare.com/files/127089121/geny.part01.rar
http://rapidshare.com/files/127097644/geny.part02.rar
http://rapidshare.com/files/127106172/geny.part03.rar
http://rapidshare.com/files/127115489/geny.part04.rar
http://rapidshare.com/files/127124890/geny.part05.rar
http://rapidshare.com/files/127133710/geny.part06.rar
http://rapidshare.com/files/127142363/geny.part07.rar
http://rapidshare.com/files/127151968/geny.part08.rar
http://rapidshare.com/files/127161349/geny.part09.rar
http://rapidshare.com/files/127247097/geny.part10.rar
http://rapidshare.com/files/127253044/geny.part11.rar
http://rapidshare.com/files/127259786/geny.part12.rar
http://rapidshare.com/files/127266227/geny.part13.rar
http://rapidshare.com/files/127273821/geny.part14.rar
http://rapidshare.com/files/127280637/geny.part15.rar

pass: 2baksa.net

Уважаемые пользователи nowa.cc и 2baksa.ws. У нас сложилось тяжёлое финансовое положение. Мы работаем для вас вот уже более 15 лет и сейчас вынуждены просить о помощи. Окажите посильную поддержку проектам. Мы очень надеемся на вас. Реквизиты для переводов ниже.

WMZ: 826074280762 WME: 804621616710

4100117770549562
Спасибо за поддержку!

Раздел: Видео | 08.07.08 | 12:12